TYL!Юни х TYL!Блюбелл

[Червелло]

TYL!Юни - Сиреневый суслик с пропеллером
TYL!Блюбелл - Lost Colors

Ситуация: Бьякуран пришел к власти и устроил убиение человеческой рассы путем Великого Потопа. Персонаж Д и Е - единственные выжившие. Найти способ восстановить расу.

@темы: Уни, I круг, не выполнено, Блубелл

Comments

[tindolini]

Блюбелл долго терпела все выходки Бьякурана, терзаемая обожанием и страхом одновременно, но финальный штрих в завоевании мира стал последней каплей. Казалось бы такая мелочь - Всемирный Потоп. Ну уничтожил человечество, всякое бывает по молодости. Блюбелл бы и глазом не моргнула, если бы не одна маленькая деталь: вместе с людьми он уничтожил и тех, кто для Блюбелл не был каким-то там человечеством (это слово она всегда произносила снисходительно-брезгливо). Все Венки кроме неё "пали жертвами во благо нового мира", как объяснил это сам Бьякуран. Блюбелл тогда улыбалась, кивала, но не могла понять, откуда это совершенно новое чувство внутри. Отвращение.
Ведомая обидой, она со всей детской мстительностью, на какую была способна, решила сделать Бьякурану какую-нибудь крупную гадость. Но, не решаясь делать это без союзников (как бы парадоксально это не звучало, умирать ей пока что не хотелось), отправилась к единственному, кто так же мог хотеть отомстить Бьякурану. По совместительству к единственному выжившему, к Юни.
Пришлось долго ждать, пока Юни останется одна, но чего-чего, а времени у Блюбелл было предостаточно.
- Эй, ты, - заговорщицким шепотом обратилась Блюбелл, когда Бьякуран куда-то удалился, - слышишь? Тебе ведь это не нравится, что сейчас творится? И не смотри так на меня!
Блюбелл гневно топнула ножкой. Взгляд Юни она всегда переносила с трудом.

[Блудное Молоко]

Мертвая тишина. Нет за окном ни шума машин, ни людских голосов, ни столь любимого ею шелеста деревьев. Только спокойная морская гладь да редкие крики морских птиц - вот и все, что осталось от прежнего мира. И три человека на огромную планету. Великий Потоп сделал свое дело: их всех смело. Гамму, Савада-сана, дядюшку, тех милых приветливых девушек...всех, даже Погребальные Венки, верные псы Бьякурана, не избежали печальной участи. Кроме Блюбелл. Почему?
Юни не плачет. Она знает, что слезами делу не поможешь. За нее уже выплакалось небо, обрушило на убийцу весь свой гнев. Но бесполезно.
Юни думает. Она думает о том, как можно спасти мир от опустошения. Как возродить людей. О связи с Бьякураном не может быть и речи: Юни скорее бросится в это безбрежное море, чем позволит ему коснуться себя. Возрождать Аркобалено бессмысленно - они бессильны. Наконец, Юни приходит к решению. Это выполнимо, хотя и очень сложно. Но действовать в одиночку - верх глупости. И она ждет, когда Бьякуран оставит ее хоть ненадолго. Потому что она видит, что в глазах Блюбелл нет больше того огонька обожания, с которым та смотрела на своего господина прежде. И, возможно, на этом ненавистном плавучем доме у Юни есть союзник.
Наконец, Бьякуран оставляет ее одну. И кое-кто спешит воспользоваться его уходом: вскоре за дверью слышатся осторожные шаги.
Юни впервые за долгое время улыбается. Она улыбается вошедшей Блюбелл. Зря ты мнишь себя богом, Бьякуран.
- Здравствуй, милая Блюбелл, - тихо говорит Юни. Ее голос хриплый, слабый - она давно ни с кем не говорила. Она не отвечает Бьякурану, когда тот говорит с ней, даже не говорит сама с собой в редкие минуты уединения, - я рада, что ты пришла. Закрой плотнее дверь - лишняя пара ушей нам вовсе ни к чему. Думаю, разговор наш будет долгим.

[tindolini]

- Закрой плотнее дверь - лишняя пара ушей нам вовсе ни к чему. Думаю, разговор наш будет долгим.
- Не указывай мне, - Блюбелл надувает губы, но дверь закрывает. Даже больше - запирает на все замки и припирает стулом. Едва ли стул может помочь, но это уже дело принципа.
Прежде, чем заговорить, она делает пару кругов по комнате, пинает стену. Видно, что говорить, признавая свою слабость, ей ужасно не хочется. Но обида на Бьякурана берет верх над ненавистью к Юни, и Блюбелл садится напротив.
- Не думай, что я хочу тебе помочь, - начинает она. - На тебя мне плевать. И на людей тоже. Вот только теперь на Бьякурана мне тоже плевать, поэтому я хочу что-нибудь сделать.
Она ещё немного мнется, а потом уже почти радостно выпаливает:
- Давай отравим его!
Блюбелл это почти видит: вот они находят где-то яд, подсыпают Бьякурану в еду, а потом с наслаждением смотрят, как он медленно умирает. После этого можно и Юни убить, но самой Юни об этом знать совсем необязательно.
- Ты ведь хочешь отомстить за все, что он сделал?

[Блудное Молоко]

- Давай отравим его!
Юни тихо смеется. Блюбелл сейчас похожа на обиженную маленькую девочку, отчаянно желающую дать сдачу обидчику. Хотя кто сказал, что это не так? Они ведь всего лишь дети. Всего лишь маленькие дети. Что они могу противопоставить Бьякурану?
- Не спеши, милая Блюбелл. Просто так Бьякурана не убить. Да и где здесь можно найти яд?
- Ты ведь хочешь отомстить за все, что он сделал?
Юни прикрывает глаза. Хочет ли? Наверное, нет. Ненавидеть она так и не научилась. Даже Бьякурана. Даже теперь. Она думает, как можно убедить русалочку помочь ей.
Юни поворачивает голову и снова смотрит в окно. Вода. Одна вода. Солнце еще чуть золотится на ровной глади, но сейчас вот-вот скроется. Помощь. Нужна помощь.
- Скажи мне, милая Блюбелл, разве тебе не скучно в этом мире без людей? Ты не жалеешь о том, что больше никогда не сможешь вволю играться с животными и людьми? - Юни смотрит прямо в глаза девочке - чисто и спокойно, как и всегда, - и сможешь ли ты убить его? Ты не боишься поднять на него руку?

[tindolini]

- Скажи мне, милая Блюбелл, разве тебе не скучно в этом мире без людей? Ты не жалеешь о том, что больше никогда не сможешь вволю играться с животными и людьми?
Блюбелл фыркает, более абсурдного предположения она ещё не слышала.
- Люди? Зачем они мне? Я всегда была одна, и это меня вполне устраивает.
Даже если думала, что не одна, - добавляет она про себя и злится. На Юни, разумеется, ведь во всем виновата она одна. Даже сейчас... нет, особенно сейчас.
- Ты не боишься поднять на него руку?
- Ха! - Блюбелл сжимает кулачки. Выглядит это скорее умилительно, но она уверена, что страшно. - Я ничего не боюсь. И никого. Тем более Бьякурана.
Подскочив на месте, она делает ещё несколько кругов по комнате, чтобы снять внезапный порыв энергии. Перед её мысленным взором Бьякуран корчится на полу, умоляя о прощении.
И тогда я его прощу. Скажу, что не сержусь, хотя на самом деле буду сердиться. Я тоже его обману!
Блюбелл замирает, будто спотыкаясь. Завод кончается так же резко, как начался.
- Так ты поможешь мне или нет?

[Блудное Молоко]

Юни качнула ногой и вздохнула. Ребенок. На детей, равно как и на дураков, не обижаются.
- Я тебе помогу. А потом ты поможешь мне. Но учти, милая Блюбелл: меня убить тебе не удастся. Можешь даже не проверять, - Юни снова улыбнулась девочке, не зло, ласково, - Ты согласишься мне помочь?
Она давно не пользовалась своими способностями. Она копит силы и ждет подходящего момента. Скачков будет много, очень много.

[tindolini]

Она что - мысли читает?
- Хорошо-хорошо, - Блюбелл кивает. - Если ты поможешь мне, я потом помогу тебе, в чем хочешь. Все равно надо будет чем-нибудь заняться.
Радостный смех обрывается, стоит Блюбелл вспомнить, что Бьякуран может быть где-нибудь рядом. Было бы глупо выдать себя сейчас.
- Ну, где мы возьмем яд? - деловито шепчет она. Глаза мечтательно блестят в предвкушении. - И как мы его ему дадим? А он мыслей, как ты, не читает?
Задача становилась сложнее, чем казалась на первый взгляд.

[Блудное Молоко]

- Я не читаю мысли, - смеется Юни, - у тебя все на лице написано, милая Блюбелл. Действовать нужно крайне осторожно - Бьякуран наверняка догадывается о том, что мы собираемся что-то предпринимать. Ну или, по крайней мере, я.
Она обводит взглядом стены, увешанные легкомысленными картинами с котятами, цветами и очаровательными пейзажиками. Все это навевает дикую тоску по старому миру. По суше.
- Насколько мне известно, на этом корабле нет ни единого орудия убийства. Разве что кухонные ножи. Как ты думаешь, можно убить Бьякурана тупым кухонным ножом?

[tindolini]

Блюбелл задумывается надолго и всерьез. Мысленно прикидывает наточенность ножей, которыми ничего тверже апельсинов не разрезали, и грустно качает головой:
- Нет, нельзя. Глупости говоришь.
Но что-то здесь быть должно? Веревки? А как на шею закинуть, чтобы он не заметил? Хотя...
Взгляд Блюбелл останавливается на Юни и становится каким-то... нехорошим. Маслянисто-коварным. Конечно, в нормальное время ей бы такая мылсь в голову не пришла, но то, что творится сейчас, назвать нормальным никак нельзя.
- Ты его отвлечешь, - предлагает она. - А я задушу. Веревка какая-нибудь здесь найдется.

[Блудное Молоко]

Юни вздыхает и склоняет голову набок:
- Милая Блюбелл, неужели ты думаешь, что тот, кто уничтожил всех людей на Земле, не заметит твоего приближения? Да и хватит ли у тебя сил его задушить? если хоть немного помедлишь - он тебя сразу же, не раздумывая, убьет.
Столько энтузиазма, а проку-то...
Она прикрывает глаза и крепко задумывается. Возможностей мало, шансов на удачу - еще меньше. Но ведь, как говорится, "двум смертям не бывать, а одной не миновать". Пойдем уж до конца.

[tindolini]

- Милая Блюбелл, неужели ты думаешь, что тот, кто уничтожил всех людей на Земле, не заметит твоего приближения? Да и хватит ли у тебя сил его задушить? если хоть немного помедлишь - он тебя сразу же, не раздумывая, убьет.
- Не заметит, - лихорадочно блестящие глаза становятся ещё более радостными. Блюбелл предвкушает почти что новую игру, вот только на кону теперь её жизнь. Но уже не страшно. - Потому что ты его отвлечешь. Как следует отвлечешь. Как же-е-енщина.
Последнее слово она издевательски тянет и сразу же звонко смеется. Сейчас ей кажется, что всё в её руках, и Бьякуран ничего не сможет поделать. Сейчас она выше самопровозглашенного бога. Если это и иллюзия, то уж очень приятная.
Убью, обязательно убью.

[Блудное Молоко]

- Как же-е-енщина.
Приехали.
- Это не самая лучшая идея, милая Блюбелл, - тихо говорит Юни, - и потом, вдруг ты приревнуешь и вместо Бьякурана убьешь меня?
Она смотрит в глаза русалочки и видит там огромную обиду. И предвкушение. Пожалуй, месть - это все, что ей осталось. Юни открывает глаза и ждет ответа. И догадывается, каким он будет.

[tindolini]

- Не приревную, честное слово, - Блюбелл хмурится, но сейчас она уверена как никогда. - Обещаю тебе. Ты должна мне поверить.
Она нервно перебирает прядь волос, наматывает на палец. Волосы лохматятся и до боли сдавливают, но Блюбелл всего этого не замечает. Она может думать лишь об одном.
- Ты поможешь мне? Или у тебя есть идеи получше?
Быстрее, решайся ты уже. А то вдруг он сейчас вернется.

[Блудное Молоко]

Она покусывает костяшки пальцев, оценивающе глядя на Блюбелл. Да неужели та так хочет убить Бьякурана, что готова даже забыть свою ненависть к Юни? Верится с трудом. Но выхода все равно нет.
- Ну хорошо. Да, да, я согласна, я отвлеку Бьякурана, а ты в это время его убьешь.Хотя все это мне очень не нравится.
Юни нервничает. Ее мутит от одной только мысли, что он будет касаться ее, и дышать у самого уха, и его злые глаза будут совсем рядом... Юни даже передернуло от отвращения. О боже.

[tindolini]

- Тысячи девушек мечтали оказаться на твоем месте. Но все они мертвы, - сурово подводит черту Блюбелл. - Так что не капризничай, я сделаю все быстро.
Блюбелл оценивающе оглядывает комнату в поисках веревки. Её взгляд останавливается на тяжелых шторах, и, не долго думая, Блюбелл попросту перекусывает тонкий шнур, стягивающий их. Вот что-что, а зубы у неё всегда были сильные.
Шнур кажется идеальным - тонкий, такой врежется в горло до крови. Блюбелл чуть-чуть затягивает его у себя на шее, чтобы проверить. Да, идеален.
- Жди здесь, - приказывает она. - Когда Бьякуран придет... ну, ты сообразишь, что делать. Подай мне сигнал, что пора появляться. Скажем, - она ещё раз оглядывает комнату, - урони вот эту лампу. Поняла?
Довольная собой, Блюбелл тихонько выскальзывает за дверь, готовясь спрятаться в ближайшем закутке, но неожиданно спотыкается и только тогда смотрит на пол.
Пронзительный визг, вырвавшийся у неё из горла, кажется, может и мертвого поднять. Вот только Бьякуран, свалившийся в коридоре, не поднимается.

[Блудное Молоко]

- Тысячи девушек мечтали оказаться на твоем месте. Но все они мертвы.
- Кто знает, может и я окажусь на их месте, - безмятежно улыбается Юни. Уж что-что, а эмоции прятать она умеет отлично.
Она с некоторой опаской смотрит на Блюбелл, затягивающую на своей шее шнур, и чуть подается вперед, чтобы остановить. Но, поняв, что это была просто проверка на прочность веревки, снова опускается в кресло, в котором сидела все это время.
- Я поняла. Надеюсь на тебя, милая Блюбелл, - Юни подтягивает колени к груди и обнимает их, готовясь ждать.
Она слышит хлопок двери - Блюбелл ушла. И почти сразу же - отчаянный вопль. Юни подрывается с места и толкает дверь. И видит лежащего без движения Бьякурана и стоящую подле него в широко распахнутыми глазами Блюбелл. Юни мягко отстраняет ее и садится рядом с несостоявшейся жертвой на корточки. Осторожно протягивает руку, касается жилки на шее. Не бьется. Затем достает из внутреннего кармана небольшое зеркальце и подносит к губам. Зеркальце не запотело.
Юни убрала зеркальце на место, поднялась с колен и заключила:
- Мертвый.

[tindolini]

- Мертвый.
Крик переходит в хрип, и Блюбелл падает на колени. Из-за безотчетного ужаса глаза кажутся почти черными, губы вздрагивают. Как-то неловко Блюбелл трогает Бьякурана. Гладит по спине, касается плеча, будто ждет чего-то. Но ничего не происходит, и она снова заходится в истерике.
- Как так... как так...
Она была готова убить Бьякурана, смеяться ему в лицо, но найти его мертвым готова не была. И теперь безумно дергает себя за волосы, все ещё надеясь, что это такая шутка и Бьякуран сейчас встанет. И после этого она убьет его сама.
Бьякуран не встает.
В какой-то момент Блюбелл начинает задыхаться, и это отрезвляет её. Из взгляда пропадает отчужденность, только пальцы продолжают дрожать.
- И что мы теперь будем делать? - хрипло спрашивает она, с трудом поворачиваясь к Юни.

[Блудное Молоко]

Юни переводи взгляд с мечущейся Блюбелл на Бьякурана и обратно. Страха нет. И радости тоже нет. Только безмятежное спокойствие, которое в последний раз она испытывала очень давно, еще рядом с юным, живым Савадой Тсунаеши. Надо же, кажется, будто вечность прошла. Вот и все. Им даже делать ничего не пришлось. Но, быть может, это ловушка? Да нет, на симулянта Бьякуран не похож. Лицо перекошено, глаза закатились, только белки видны. Рот приоткрыт, на губах тонкой ниткой блестит слюна. Юни так увлеклась изучением деталей, что чуть не пропустила вопрос русалочки мимо ушей.
- И что мы теперь будем делать?
Та дрожит. А ведь совсем недавно была полна решимости своими руками убить Бьякурана. Все-таки влюбленные девушки - самые непонятные существа на свете. И ненавидящие тоже. И вообще все.
Юни неловко пожимает плечами и грустно улыбается:
- Жить.

[tindolini]

Блюбелл, злая на себя за подобную слабость, сердито трет покрасневшие глаза. Она уже спокойна и почти не шатается, когда встает, хотя на всякий случай придерживается за стенку.
- Жить.
- Дура что ли? - она не то смеется, не то истерически всхлипывает, но сразу же строго обрывает себя. - Как мы жить будем? Посреди этого моря? Хочешь сказать, что ты, маленькая капризная принцесса, можешь о себе позаботиться?
Я не отомстила, - обжигает душу мысль, - я не смогла.
Ей даже все равно, из-за чего умер Бьякуран. Блюбелл отчаянно хочет понять, что делать дальше.

[Блудное Молоко]

Она внимательно смотрит на Блюбелл.
- Мне с этим намного проще. Все-таки я умею проходить через измерения. Да и, - здесь Юни звонко смеется, - с "капризной принцессой" ты явно переборщила, милая Блюбелл. Я о себе позаботиться сумею.
Юни поворачивает голову и смотрит через открытую нараспашку дверь. В окно. На бескрайнюю морскую гладь. Видно, пора уже.
- Но если отсюда уйти, этот мир умрет. Скоро вода опустится и покажется земля, все вернется. Наверняка вырастут новые деревья, цветы и травы. Но без людей мир - это не мир.
Юни снова смеется. Искренне, счастливо.
- Может, и нам поиграть в богов?

[tindolini]

Блюбелл улавливает лишь последнюю фразу. И она так ярко попадает в её настоящее состояние, что дыхание учащается и из лица пропадает болезненная бледность.
- В богов?
Можно считать, что мы убили бога. Значит, теперь боги мы.
Она ещё раз с некоторым сомнением смотрит на Бьякурана, будто разрешения спрашивает. Тусклое кольцо на его пальце напоминает об одном незаконченном деле, и Блюбелл яростно скручивает такое же со своего пальчика. Сжимает в кулаке, замахивается, чтобы выбросить, но резко передумывает и, сдув с кольца невидимые пылинки, возвращает его на место.
- Мало ли, вдруг пригодится, - объясняет она Юни и сразу же меняет тему. - Что значит - поиграть в богов? Что ты задумала?

[Блудное Молоко]

Юни знаком просит Блюбелл подождать и проходит в комнату. Нужна какая-то ткань...ага. Она подходит к кровати, резко сдергивает тонкое покрывало, подбирает его длинные концы, чтобы не спотыкаться о них, и возвращается в коридор. Легкий взмах тонких рук - и ткань медленно накрывает труп. Девочка наклоняется, чтобы подтянуть покрывало, не закрывшее руку, на которой мягко поблескивало кольцо. Она с некоторым усилием снимает кольцо с окостеневшего, почти уже холодного пальца. Распрямляется.
- Потом его похороним, - и идет обратно в комнату. Там она снова усаживается в свое кресло и ждет, когда Блюбелл устроится поудобнее.
- Понимаешь, как я уже сказала, мир без людей - не мир. Своими силами нам воскресить человечество, - она посмотрела в коридор, - уже не удастся. Придется использовать внешние источники.

[tindolini]

Наблюдая за спокойными действиями Юни, Блюбелл ощущает какой-то неясный протест в душе.
- Как ты можешь быть такой равнодушной? - почти беззвучно бубнит она. - Как ты можешь так спокойно об этом говорить?
Но особого выбора у Блюбелл нет, и она послушно устраивается на полу напротив Юни, поджав под себя босые ноги.
- Придется использовать внешние источники.
- Подожди-подожди! Зачем воскрешать человечество? - Блюбелл возмущенно моргает. - Что за глупая идея?
Опять люди... Бьякуран же только от них избавился.
Она старается не думать, что Бьякуран избавился не только от "каких-то людишек". Все равно, все уже в прошлом.

[Блудное Молоко]

- Глупая идея, говоришь? - Юни скидывает обувь и забирается на кресло с ногами, - Да нет. Это очень хорошая идея.
Она крутит в руках кольцо Неба, проводит пальцами по камню, крыльям. Наверное, мама тоже его когда-то касалась?.. Юни сжимает кольцо в кулаке, чувствуя, как острые крылья больно впиваются в кожу. Улыбается снова и прячет кольцо все в тот же внутренний карман. И опять обращается к Блюбелл:
- В любом мире найдутся никому не нужные люди. Одинокие, несчастные, брошенные. Кому какое дело, если несколько человек пропадут? Кто будет по ним скучать? А здесь они наверняка будут счастливыми. Мы поможем им стать счастливыми.

[tindolini]

- Да зачем мне нужно помогать людям становиться счастливыми?
От досады Блюбелл топает ножкой (в сидячем положении выглдяит это довольно забавно) и мотает головой так сильно, что за волосами лица не видно.
- Люди никогда мне не помогали. Я всегда была среди них одна. Так зачем я должна кому-то помогать?
Блюбелл делает глубокий вдох и срывается на рыдания. Не истеричные, как десять минут назад возле Бьякурана, а жалобные, скулящие, делающие её похожей на побитого зверька. Сквозь всхлипы прорываются жалобы и проклятия.
Я не хочу никому помогать. Тем более ей.

[Блудное Молоко]

Она не пытается успокоить Блюбелл - знает, что та оттолкнет, накричит или сделает что-нибудь еще малоприятное. Поэтому она только подпирает щеки ладонями и просто смотрит. И вспоминает. Юни помнит всех Погребальных Венков. Они стоят перед глазами, как живые.
- А Кикё и Закуро? - вдруг спрашивает она, - и остальные? Насколько мне известно, в других мирах их судьба сложилась не самым лучшим образом. Им разве помочь не хочешь? - Юни немного пожевала губы и вдруг очень широко улыбнулась, - и можешь считать это посмертной местью Бьякурану. Он оценит.

[tindolini]

- А Кикё и Закуро?
Блюбелл замирает. Вслушивается в звучание этих имен и что-то решает для себя. Она хорошо помнит, как они умирали.
Закуро не успел извиниться передо мной. А Кикё... с Кикё я просто не попрощалась.
Идея такой своеобразной мести Бьякурану окончательно все меняет. Блюбелл последний раз хлюпает носом и неверяще смотрит на собственные руки.
- Хорошо. Не думай, что я хочу помочь тебе, просто я должна вернуть их. А на людей мне плевать, - она не помнит, какой раз уже это говорит. И не знает, кого она в этом пытается убедить - Юни или саму себя. - Выкладывай свой план.

[Блудное Молоко]

Все-таки Блюбелл такая забавная, думается Юни. Слова всегда расходятся с делом. Бедный недоверчивый ребенок.
- План я тебе уже рассказала, - пожимает плечами Юни и снова закусывает костяшки пальцев, - вытащить в этот мир людей, помочь им устроиться и обжиться в новых ролях. Сделать это достаточно просто - я, как и Бьякуран, могу перемещаться по мирам. А вот убедить людей пойти с нами будет сложнее. И учти, милая Блюбелл: там твои товарищи, скорее всего, тебя в глаза не видели и не узнают, когда увидят тебя. Понимаешь?
Юни запускает руки в волосы, в задумчивости ероша их. Она отчаянно надеется на встречу со своими любимыми друзьями. Сюда их перенести нельзя, там они нужнее. Но хоть одним глазком увидеть... Нет! Нельзя. Иначе будет еще тяжелее. Юни устало трет виски и смотрит в глаза Блюбелл.

[tindolini]

- И учти, милая Блюбелл: там твои товарищи, скорее всего, тебя в глаза не видели и не узнают, когда увидят тебя. Понимаешь?
- Не понимаю, - уверенно отвечает Блюбелл. Она улыбается, но улыбка получается немного кривая. - Они меня непременно узнают, что бы ты там не говорила.
Верить тебе я не буду. Никогда.
Блюбелл хватает Юни за ладонь, дергает. И смотрит упрямо, кажется, вот-вот дырку прожжет.
- Чего ты медлишь? Идем скорее. Покажешь мне, как ты можешь перемещаться. Да и сможешь ли ты переместить меня? - Блюбелл частит, как трещотка, чтобы не позволить себе засомневаться.

[Блудное Молоко]

Вот ведь упертая! Юни крепко сжимает ладонь Блюбелл в своей и настойчиво тянет, вынуждая подняться.
- Для начала, - Юни мотнула головой в сторону укрытого тела и тут же поправила сбившиеся волосы, - мы похороним Бьякурана.
Она оглядывается в поисках чего-нибудь тяжелого, что можно использовать в качестве груза. Лампа, которую они собирались использовать в качестве условного сигнала, казалась вполне подходящей для этих целей: железная и очень тяжелая на вид.
- Твой трос как раз пригодится - будет чем привязать груз.